НАЧАЛА

В возрасте 12 лет я пережил еще одно чудо совсем другого рода:
источником его была книжечка по Эвклидовой геометрии.
АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН
Там, где с морем
сливается Нил,
в древнем жарком краю
пирамид
математик греческий жил —
многознающий,
мудрый Эвклид.
Геометрию он изучал.
Геометрии он обучал.
Написал он великий труд.
Эту книгу
«НАЧАЛА» зовут.

ПРЕДЫСТОРИЯ
За быком шагали пахари,
за плугом.
По прямой ходили люди,
а не кругом.
Знали люди, что приходит день
за ночью.
Что идти прямой дорогою
короче.
Знали способ,
как чертить углы прямые,
и осваивали площади
земные.
И обтесывали камни
гладко-гладко.
И тянулась пирамидой
кверху кладка.
Ткали пряжу.
Нитка тонкая, льняная.
Как натянешь —
выйдет линия. Прямая.
Вот колеса
вавилонской колесницы —
круг на части поделили
ровно спицы.
Породнили круг и угол
в Вавилоне.
Геометрию вперед
помчали кони.
Греки сделали ее
наукой точной —
записали свойства
линий, круга, точки.
И решили:
параллельным двум не слиться,
как следам
от вавилонской колесницы.

ПРИТЧА О ТРЕХ УЧЕНИКАХ
Чтоб попасть к нему
в ученики
и постигнуть мудрость
старика,
морем плыли,
шли издалека...
А вопросы были нелегки.
— Что есть точка? —
вопрошал Эвклид,
взглядом обводя своих гостей.
— Точка — это то,
в чем нет частей, —
Архелай кудрявый говорит.
— Правильно ответил,
молодец! —
улыбнулся ласково мудрец. —
Ну, а в чем же линии секрет?
— Есть длина,
а ширины в ней нет!
— Снова в точку.
Я б хотел узнать:
для чего ученым хочешь стать?
Ведь дороги к знаньям
непросты?!
— Я богатым стать хочу,
как ты!
Я слыхал:
наука — это клад!
Я уверен:
ты, Эвклид, богат!
Две монеты
достает мудрец.
Их берет
растерянный юнец.
— Всё.
Ступай! —
ученый говорит. —
Ты теперь богаче,
чем Эвклид.
Теплый ветер вдруг подул сильней,
пальмы закачал на берегу.
— Кто поделит круг
на пять частей? —
Архилох поднялся:
— Я смогу!
Осветило солнце смуглый лик,
циркуль сжав уверенно в руке,
круг он делит ловко на песке.
Головой кивнул ему старих:
— Хорошо! —
Потом спросил Эвклид:
— А тебя к науке что манит?
Юношу погладил по плечу.
— Знаменитым стать,
как ты, хочу.
Слышу всюду:
«Как умен Эвклид!»
Значит, славу
знание сулит! —
Взял Эвклид заточенный тростник,
пишет на папирусе старик:
«Люди! Он умней, чем я. Эвклид».
— На, иди!
Теперь ты знаменит!
Ну, а третий
думает о чем?
Что-то чертит.
Чем-то увлечен.
— Что ты чертишь?
— Линии черчу.
Теорему доказать хочу,
но другим путем,
не как Эвклид, —
юноша упрямо говорит.
Слезы на глазах
у старика:
он нашел себе ученика.
— Кто же ты?
И слышит он в ответ:
— Я из Сиракуз.
Я — Архимед.

УРОКИ ЭВКЛИДА
Под деревом
юноши сели в кружок.
Эвклид начинает вечерний урок:
— Представить прошу:
геометрия — дом.
Мы строить его
с основанья начнем.
Но что за фундамент
у нашего дома?
Правильно Криспий сказал:
аксиомы.
Не нужно доказывать их
никому.
Что, Полисфен, ты спросил:
«Почему?»
То, что известно,
бесспорно, знакомо,
то и зовется у нас
аксиомой.
Простые понятья,
их знает любой.
Хотя бы одно назови,
Антиной.
— Нет расстоянья
короче прямой. —
(Послышался шум
вдалеке за стеной.)
— Истину эту запомнить прошу. —
(Все ближе, все явственней
слышится шум.)
Люди бегут.
Гулкий топот и крик:
— Спасайтесь!
Спасайтесь!
Там — бешеный бык! —
Прочь разбегаются
молод и стар.
Бросил купец
на дороге товар.
С места вскочил
ученик Антиной.
через ограду
на площадь — стрелой!
Сердце стучит:
людям помощь нужна.
На площадь влетел —
там, где лавок стена,
мечется, прячется
красный хитон.
Бык сокрушает
последний заслон.
Рухнули лавки —
помчал человек.
Бык ускоряет за жертвой
свой бег.
Следом в испуге
хозяин быка.
Нет, не догонит!
Развязка близка!...
Бросился наперерез ученик.
Бык-то по кругу,
а он — напрямик!
Прямая короче
в сравненье с дугой!
Зверь остановлен был
сильной рукой.
Все славят героя.
Толпе невдомек:
куда он спешит?
Он спешит на урок...
— У треугольника
три стороны.
И могут все три
быть друг дружке равны.
Вот наш Антиной:
он и СМЕЛ, и СИЛЕН,
а УМ — это третья
из равных сторон.

ЦАРСКИЙ ПУТЬ В ГЕОМЕТРИЮ
Эвклид отдал на царский суд
«Начала» — свой великий труд.
Пытался царь читать «Начала»
то с середины, то с начала,
но лишь запутался вконец.
И, тщетность осознав попыток,
папируса швырнул он свиток:
— Позвать Эвклида во дворец!
В душе царя кипит обида,
владыку труд ученый злит:
«Мир славит мудреца Эвклида!
Царь геометрии — Эвклид!
А мне наука неподвластна?!»
— Эвклид!
Письмо твое не ясно.
Не понял я: о чем тут речь?
Ты снова должен приналечь.
Труд переделать свой...
иначе...
— Нет, я не выполню задачи, —
Эвклид сказал, —
ни я, ни боги!
В науке
царской нет дороги! —
И поклонился...
так, для вида.
Царь побледнел от слов Эвклида.
Придворный задрожал народ...
Но вышел тут
поэт вперед.
Спасти задумал он Эвклида.
И поклонился.
(Не для вида).
— О мудрый царь!
Уйми свой гнев, —
царю он молвил нараспев. —
Есть путь в науку для царя.
Искусство с логикой миря,
сложил я о науке стих —
для царских для ушей твоих. —
Читал поэт:
— «Быстрей, чем в небе птица,
летела вдаль царева колесница,
в пыли дороги оставляя след.
Двум параллельным
никогда не слиться!
И это просто,
словно тьма и свет...
Царя мы ставим
во главу угла.
Когда он с нами,
отступает мгла.
Шар головы его,
как солнца лик.
Познаний царских
радиус велик».
Царь головой кивал:
— Мне все тут ясно. —
Поэта все хвалили
громогласно.
И тихо из дворца
ушел Эвклид.
Его проступок
был царем забыт...
Летел поэт
на быстрой колеснице,
в пыли дороги
оставляя след.
Но вот остановил коней
возница.
Дом геометра.
Постучал поэт.
Эвклид спросил:
— Откуда у тебя
такие кони?
— Получил в награду.
Царь Птолемей, поэзию любя,
в моих стихах
нашел себе отраду.
— Ты спас меня от гнева,
от опалы.
— Считаться нам с тобою
не пристало...
Ты мой учитель
чуть не с колыбели,
и философии твоей
мне дорог свет...
— Что ты царю прочел
про параллели?
Прочти еще. —
И стал читать поэт,
как песню пел:
— «Летела колесница,
в пыли дороги
оставляя след.
О параллели!
Вам вовек не слиться!
И это просто,
словно тьма и свет.
И это просто,
словно солнца круг». —
Эвклид вздохнул:
— Не все так просто, друг.
В науке очевидных
истин нет.
И все непросто,
словно тьма и свет.
Представь,
что колесница
в облака
взлетела, —
не дотянется рука
те расстоянья
вечные измерить.
И может ли наука
чувствам верить?
А что следы там,
в небе, от колес:
все так же параллельны?
Вот вопрос.
Назвал я параллели —
аксиомой.
Непрочный камень
в основанье дома.
Науку создают не в одиночку.
И хоть свой труд окончил я, Эвклид,
но я в конце не смог поставить точку,
в науке многоточие стоит...

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
«Как сила разума Эвклида велика!
Он выстроить сумел
такое зданье,
что люди позабыли на века,
что это все — творение
СОЗНАНЬЯ!
Нам кажется, прямые и кривые
и треугольники
на самом деле есть!
В природе существуют
как живые...
Все это делает науке греков честь!
Но истина, я думаю,
в другом:
где геометрия
с живой природой слита», —
так в нашем веке
думал про Эвклида
великий физик.
Но о нем потом.

Е. С. Ефимовский